Шрифт:
Закладка:
Но Польское правительство не только не предоставило автономии, но начало усиленную полонизацию населения на этих территориях, и когда в 39м на эти территории пришли наши войска, часть местного населения встретила их как освободителей.
Хотя мы, потерпев в 20м году поражение, вынуждены были подписать заключение о Мире, насильственное присоединение Молдавии к Румынии, а Западной Украины и Западной Белоруссии к Польше мы никогда не признавали справедливым. На наших довоенных школьных картах эти, аннексированные Румынией и Польшей, территории окрашивалась в полоску: полоска нашего цвета, полоска румынского или польского цвета.
И перед правительством, каким бы ни было это правительство: большевистским ли – не большевистским ли, монархическим ли – не монархическим ли, эсеровским ли – не эсеровским ли, стояла одна и та же задача: – вернуть потерянные в результате революции территории.
Потерпев в закончившейся войне поражение, Германия в свою очередь стремилась к реваншу.
Навязав побежденной Германии Версальский договор, были предусмотрены и способы обеспечения его безусловного выполнения, но когда дело дошло до необходимости применения этих способов, союзники отступили, открывая вход в театр кровавой войны. Когда Германии разрешили, запрещенное версальским договором, перевооружение. Когда разрешили ввести германские войска в демилитаризованную рейнскую область, а затем отдали Австрию. Когда отдали Судеты, а затем и всю Чехословакию, Россия в этих сделках не участвовала, не она открыла дорогу кровавому действию. После такой капитуляции союзников речь шла только о тактике в борьбе, опять же, за тактические выгоды: кто и когда вступит в войну, месяцем раньше, месяцем позже. Куда раньше двинутся танки: туда или сюда – против кого, было понятно. Стратегической целью реванша за поражение в Первой Мировой, для Гитлера была кладовка, в которой на полочках лежали африканские и азиатские колонии, Прибалтика, Польша и мы, в том числе.
СССР, Англия и Франция были замком на этой кладовке, ключом к нему была Германская армия.
Запад понимал, что мы с фашистами непримиримые враги и, конечно, хотели нас столкнуть, чтобы прихлопнуть обеих, считая своими врагами и коммунистов, и фашистов. При этом фашисты грозили лишить их колониальных богатств, что было обычным в войнах всех предыдущих формаций, и в частности, в войнах между «братьями» капиталистами, а коммунисты же грозили не только лишить их колоний, но и личной собственности, и высоких доходов, т. е. были настоящими личными врагами. Но столкнуть нас они не могли – общей границы у нас с Германией не было, а согласие на пропуск наших войск через Польшу или Чехословакию, при нашем откровенном курсе на мировую революцию, означало бы немедленную победу в этих странах этой самой «пролетарской революции». Гитлер искусно играл на «Красной опасности», декларируя создание «Антикоминтерновского пакта», но в том раскладе сил и интересов, мы были гипотетическим идеологическим врагом, а Германия уже реальным военным. Германия стремилась к реваншу за поражение в Первой Мировой войне. Успех реванша открывал Гитлеру дорогу и на восток для колонизации Восточных территорий. Гитлер ещё 3 февраля 33 года поставил перед армией задачу: готовиться к германизации восточных земель, тем самым пытаясь попутно успокоить союзников, что на запад он не покушается, и одновременно обнадеживая в намерении уничтожить ненавистный коммунистический режим. А на восток от Германии была Чехословакия, Польша и Литва.
В преддверии войны, мы, играя на противоречиях всех, завязанных в этот узел стран, подписали с Германием пакт о ненападении.
К пакту было секретное приложение. Как говорится: «С волками жить, по-волчьи выть». Гитлер предложил раздел Польши одновременным нападением на Польшу; это, по замыслу Гитлера, или заставит Антанту объявить войну одновременно не только Германии, но и нам, т. е. заставит нас помимо нашей воли, стать его военным союзником, или заставит Англию воздержаться от защиты Польши.
Но как только за Риббентропом закрылась дверь, Сталин «порвал» этот секретный протокол в части одновременного нападения на Польшу, и когда немецкая армия пошла по Польше, наша армия в Польшу не вошла.
На обложке, изданной в 2012 году книжки, взятая из Американских источников фотография момента подписания Пакта Молотовым. (В самой книжке ни о Сталине, ни о Пакте ничего не говориться).
У немца радостно нетерпеливое выражение лица — он думает, что теперь-то мы одновременно с немцами войдем в Польшу, а Сталин скрывает усмешку, чуть прищурив глаза – он знает, что одновременно с немцами мы в Польшу не войдем, и союзниками Гитлера никогда не станем. Историки не могут найти оригинал секретного протокола, возможно, его и не было, скорее всего, это была устная договоренн6ость, зафиксированная каждой из сторон в своих бумагах без обмена взаимно подписанной бумагой. Мы понимали, что если будет взаимный протокол, хоть и секретный, мы оказываемся в роли партнера Германии по разделу Польши, при отсутствии такого документа, запоздав с вводом войск в Польшу на некоторое время, мы становимся оппонентами Германии.
Гитлер был очень озабочен этим опозданием («Цена победы» Эхо Москвы 2011 год) «Оправдываясь» перед Гитлером за опоздание, Сталин признался, что солдатам не те портянки выдали, и каша в котле пригорела, и надо сначала котел отчистить, а потом новую кашу сварить. Не пошлешь же солдат голодными в бой. «Дорогой Адя, ты уж извини нас за опоздание, но мы очень боимся, что наши солдатики ноги натрут в плохих портянках. Преданный тебе, любящий тебя. Ося».
Гитлер был в бешенстве, он, вероятно, рычал и скреб землю ногами. Он, вероятно, надеялся, что если мы введем свои войска в Польшу одновременно с ним (и даже на два дня раньше его), и Англия одновременно объявит войну и нам, то тогда он сможет направить наши войска на Средний и Ближний восток (это уже мои домыслы). Меньше всего нужны были ему наши краснознаменные войска в Европе, он, вероятно, надеялся и Турцию вовлечь в войну на своей стороне, соблазнив её, с помощью наших войск, нефтяными скважинами Ближнего востока. Он понял, как его надул Ося.
Сталин знал, что делал. В Польшу наши войска вошли буквально через несколько часов после того, как Польское правительство покинуло Польшу, и она стала как бы ничейной.
Это «опоздание» на несколько дней (полмесяца) позволило нам заявить, что Красная Армия вошла в Польшу, даже не объявляя Польше войны, и сохранив с ней дипломатические отношения, чтобы защитить белорусский и украинский народы от немцев! Таким образом «де-факто», не смотря на совместный парад в Бресте, мы оказались по ту сторону фронта, где были Англия и Франция, а совместный парад в Бресте был только «перемирием». Конечно, мы торговали с врагом, но получая от нас ферросплавы, он поставлял нам такие станки для производства вооружения, которых у нас не было, т. е. нам это было не просто выгодно, а необходимо.
Черчилль понял, что у него появился будущий союзник, этот союзник был хитер и коварен, но пока он надежно прикрыл от Гитлера ближневосточные нефтяные поля с востока. Наши войска вошли в Польшу отнюдь не из дружеского расположения к польскому правительству, но Англия и Франция объявили войну только Гитлеру, а нам не объявили даже дипломатического осуждения. В результате дальновидной политики, линия раздела Польши нами была с немцами согласована такая, чтобы наши войска заняли только территории, потерянные нами в ходе революции, и не нарушили границ Польши по линии Керзона, которые предопределены были для Польши после Первой Мировой войны. Получается, что Сталин, благодаря хитрой (Мудрой!) дипломатии, чужими руками вернул России потерянные в революцию западные земли. Другим путем восстановления территориальной целостности Российской империи могла быть только война, а послевоенное присоединение территорий, как аннексия. Если критики пакта считают Пакт преступным, почему они не требуют вернуть западную Украину Польше, границу провести в 100 километрах от Минска и Молдавию ликвидировать, присоединив её к Румынии. Почему литовские лидеры не требуют переименовать Вильнюс в Вильно и отторгнуть Виленский край от Литвы?
Россия произвела бескровное восстановление границ России по линии приблизительно совпадающей с «линией Керзона».
Не Сталин наметил линию, до которой имеют международное право дойти наши войска – эту линию наметил английский лорд с учетом воссоздания независимой
